Вначале 90-х годов бригада проводников отправилась в обычную поездку из сибирского города в Москву. Дорога туда и обратно по времени занимает неделю.
Возвращаясь домой, на одной из станций в вагон вошли трое мужчин: один лет сорока, аккуратно одетый, шел впереди, двое других — помоложе – шли следом. Который постарше открыл двери купе, где находились проводники. Одна из них отдыхала поле ночной смены, вторая раскладывала билеты.
Мужчина постарше взглянул на проводницу с билетами:
— Ну, ты поняла, — сказал мужчина многозначительно.
Девушка на несколько секунд замешкалась, потом утвердительно кивнула. Дверь купе закрылась.
Проснулась отдыхавшая проводница: — Анжелка, чего там?
— Да ничего, Люда, спи.
Анжела сразу поняла, что в вагоне «работают» картежники. «Работают» — это значит подсаживаются к какому-нибудь пассажиру (лучше если он без жены едет, а то верещать на весь вагон будет), мирно беседуют, потом начинают играть в карты. На деньги. И очень часто пассажир оставался без кошелька.
Выдворить таких «пассажиров» некому: в лихие 90-е картежные банды действовали с молчаливого согласия начальника поезда. Проводники сразу замечали таких ловкачей, но не смели и слова против сказать. Вот и Анжелка предпочла сидеть в закрытом купе, пока картежники не обработают свою жертву.
Вскоре проснулась Анжелкина напарница Людмила – сорокадвухлетняя женщина, невысокого роста, русоволосая.
Людмила вышла посмотреть титан, горячая ли в нем вода. Из дальнего купе высунулась женщина и попросила две кружки чая. Людмила тут же приготовила горячий чай и понесла пассажирам. Дойдя почти до конца вагона, увидела в полуоткрытую дверь одного из купе, как мужчина вполне интеллигентного вида похлопал по плечу другого мужчину, сидевшего на полке:
— Не хнычь, старичок, еще заработаешь.
Людмила прошла мимо и отдала чай в следующем купе. Вернувшись, заглянула в то самое — подозрительное купе. На полке сидел, опустив голову, мужчина лет 45-50, в майке и в трусах. Людмиле показалось, что он плачет. Ей понадобилась всего одна минута, чтобы выяснить, что пассажир стал жертвой вагонных картежников.
— Вот сволочи! – Негодовала проводница. – Мало того, что до трусов раздели, так еще и ни копейки не оставили.
Людмила выскочила из купе и побежала вслед за бандой картежников, настигнув их уже в тамбуре.
— Ребята, а ребята! – Обратилась к мужикам Людмила. – Ну, вы чего так? Совсем уж денег человеку не оставили. Ему же еще на рейсовом автобусе до родителей добираться, верните деньги и одежду! Не в трусах же ему по городу идти.
— Тетя, а ты ему простыню дай, пусть завернется, — сказал, захохотав один из картежников – тот, что помоложе.
— Ну, какая простыня? Человеку же домой ехать надо, дайте хоть на автобус денег.
Картежник постарше, который был прилично одет и вполне мог бы сойти за интеллигентного человека, подошел к Людмиле и тихо спросил:
— Тебя как зовут?
— Людмила!
— Люда значит. Вот что Люда, скажи-ка ты мне, домой сильно хочешь?
Людмила с недоумением посмотрела на бандита.
— Вижу, что сильно. Дома-то, небось, дети ждут, муж.
— Ну, ждут, — ответила Людмила, — это-то при чем тут?
— А притом, что если прыгать с поезда на ходу не умеешь, то не дождутся тебя дети. Ты все поняла? – Также тихо спросил бандит.
Людмила кивнула головой.
— Ну, вот и хорошо.
Проводница вернулась в вагон. Анжелка подскочила и стала спрашивать, где была. Людмила рассказала про проигравшегося в карты мужчину.
— Дура ты что ли заступаться за него? Надо было думать, когда соглашался в карты играть. Нашла за кого заступаться! Так и жизни можно лишиться, — и никто их не найдет и не спросит за твою жизнь
Людмила пошла снова в купе к несчастному мужику. Он по-прежнему сидел в той же позе. Люда поинтересовалась, остались ли хоть какие-то деньги и одежда. Но бандиты ничего не оставили, — вместе с портмоне и чемоданом унесли даже рубашку с брюками, не говоря уже про ветровку.
Людмила посидела еще с минуту, потом встала и снова пошла в тамбур, — бандитов уже не было. Тогда она зашла в следующий вагон и увидела картежников уже в конце вагона. Догнав бандитов, крикнула:
— Мальчишки! Стойте, на минуточку.
— Тетя, это опять ты? – спросил самый молодой из троих. – Слышь, Козырь, обратился он к подельнику, — тетка не поняла, — и тут же направился в сторону Людмилы.
— Мальчики, ну погодите вы, — стала уговаривать Людмила, — оставьте хоть рубашку и брюки, ну, прошу вас.
Который постарше остановил молодого и посмотрел на Людмилу.
— Ну, зачем вам ношеные брюки и рубашка с чужого плеча? Вы, вон, какие модные, одеты картинно, — любо-дорого посмотреть. Вам ничего не стоит, а пассажиру моему хотя бы до дома добраться.
Тот, которого назвали Козырь, махнул рукой, показав на сумку. Его два подельника открыли сумку и швырнули в лицо Людмиле мужские брюки и рубашку.
— Спасибо, спасибо, — лепетала Людмила.
В купе проигравшийся мужчина стал вертеть в руках свои брюки, еще не веря, что хотя бы эти вещи вернулись к нему. Он тут же оделся, засунул руки в карманы брюк и вытащил оттуда смятую купюру, — это как раз те деньги, которых хватит на автобус.
Мужчина схватил Людмилу за руку и стал трясти ее руку, с благодарностью глядя в глаза. Он ехал в гости к родителям, и по дороге расслабился и доверился картежником, которые и забрали у него чемодан с вещами и подарками. И все деньги – до копейки. Оставалась в кармане брюк только эта смятая купюра, про которую он забыл. А теперь вот неожиданно вернулась к нему.
На конечную станцию поезд пришел рано утром. Мужчина еще раз поблагодарил Людмилу, потом взял ее за руку, наклонился и поцеловал ее руку.
Выйдя из вагона, он увидел мужчину лет пятидесяти, который кого-то искал глазами. И когда показалась Людмила, замахал рукой:
— Люда, я здесь! – Крикнул встречающий.
— Ой, Коля, ты пришел! Как хорошо! Я тебе сейчас сумку отдам.
— Ты чего там опять набрала? Такая тяжеленная сумка-то! – Сказал мужчина.
Ну, как всегда: вкусненькое из Москвы везу. Родителей надо угостить, тете Дусе надо дать конфет, ну и ребятишкам обновки.
Когда Людмила скрылась в вагоне, сошедший с поезда мужчина повернулся к встречающему:
— Жена?
— Ага, жена! Кормилица наша: везет вот из Москвы, у нас-то тут голяк, все по талонам.
— Хорошая женщина! – Негромко сказал обворованный в поезде пассажир. – Держись за эту женщину! Такая не бросит и не предаст.
— Да, знаю, что хорошая! Прошлый раз тут одна бабуля в ноги моей Люське кланялась, — уж не знаю за что; теперь вот ты. А по мне так, бросала бы она эту работу, а то слишком добрая она у меня.
— Это точно, — сказал обворованный пассажир, — такой редкой женщине надо в светелке сидеть, да цветы поливать.
Он еще раз взглянул на вагон, словно хотел снова увидеть Людмилу, постоял несколько секунд и пошел на остановку.
